тек отъ завтрака хлѣбъ. Тотъ сжалъ его и изъ хлѣба упала капля крови. Старикъ тяжело вздохнулъ и сказалъ: о сколько зла творится на землѣ. Потомъ онъ взялъ свой хлѣбъ и сжалъ его и оттуда упала капля молока. (Сбор. матер. для опис. плем. Кавк. вып., VII). 0 Ростомѣ полныхъ версій только три, при чемъ онѣ также представляютъ соединеніе пѣсеннаго съ прозаическимъ разсказомъ. По сванетской версіи, сообщенной въ газ. „Иверія“, (1887 г. No 214). Ростомъ былъ туранецъ (sic) жилъ въ царствѣ Кекевоза (перс. Кей Каусь) въ „Караи“ (Караязская степь?) и проводилъ жизнь въ борьбѣ съ дэвами и кабанами. Онъ имѣлъ двухъ братьевъ - Гиви и Гургена и одного племянника Бежана, сына Гиви. Кекевозъ дорожилъ Ростомомъ, такъ какъ безъ него дэви погубили бы его царство. Когда дэви наводняли царство и похищали у жителей даже дѣтей изъ колыбели, тогда Ростомъ, по просьбѣ Кекевоза, истреблялъ ихъ и очищалъ царство. Когда Ростомъ состарился, Кекевозъ собралъ народъ и предложилъ позаботиться о томъ, чтобы Ростомъ оставилъ послѣ себя сыновей, которые продолжали бы дѣло отца и спасали отечество отъ дэвовъ. Ростомъ, какъ герой, не хотѣлъ имѣть связи съ женщиной. На собраніи была одна женщина, которая вызвалась завлечь богатыря. Царь обѣщалъ ей большую награду, если она исполнитъ свое слово. Женщина пригласила Ростома на ужинъ, а послѣ ужина уговариваетъ его остаться у нея ночевать. Хозяйка приготовила три постели а на одну изъ пихъ указала Ростому. Когда богатырь заснулъ, она прилегла къ нему. Проснувшись, Ростомъ сильно разсердился на то, какъ осмѣлилась женщина лечь рядомъ съ богатыремъ, которому повелѣно отъ Бога не знать женщинъ, такъ какъ онъ посвятилъ себя исключительно геройскимъ подвигамъ, и перешелъ на другую постель. Но женщина и тутъ не оставила его въ покоѣ; она перешла къ нему, и когда онъ перешелъ на третью постель, снова послѣдовала за нимъ. Когда она наконецъ высказала подозрѣніе, что онъ лишенъ мужской силы, Ростомъ, устыдившись, долженъ былъ исполнить ея желаніе. На другой день, покидая ее, онъ объявилъ, что въ случаѣ рожденія сына, она должна назвать его Зурабомъ. Когда мальчикъ подрастетъ и захочетъ пуститься на геройскіе подвиги, пусть она надѣнетъ ему на шею шарни (гривну) и привяжетъ его шлемъ къ сѣдлу: по этой примѣтѣ Ростомъ узнаетъ сына, если ему придется съ нимъ встрѣтиться. Дѣйствительно, у женщины родился сынъ, прекрасный, какъ звѣзда. Ночью онъ рост на 1/4 аршина, днемъ на 4 пальца. Когда онъ подросъ и выходилъ въ поле, то билъ всѣхъ сверстниковъ, не щадя и сыновей Кекевоза. Царевичи однажды упрекали его тѣмъ, что отецъ его пропалъ безъ вѣсти. Тогда Зурабъ отправился отыскивать отца, и мать передъ его отъѣздомъ надѣла на него шарни. На дорогѣ въ Караю Зурабъ встрѣтился съ діаволомъ, принявшимъ видъ женщины. Эта женщина стала издѣваться надъ юношей, смѣясь надъ его женскимъ украшеніемъ и шлемомъ, привязаннымъ къ сѣдлу. Зурабъ, не обращая на это вниманія, ѣдетъ дальше. Діаволъ въ другомъ видѣ снова встрѣчается ему и повторяетъ свои насмѣшки. Наконецъ, послѣ 3-й встрѣчи съ діаволомъ, богатырь, выйдя изъ себя, прячетъ шарни въ карманъ и шлемъ подъ сѣдло. Прибывъ въ Караю, гдѣ охотился Ростомъ, Зурабъ до вечера убилъ столько звѣрей, что сдѣлалъ себѣ изъ ихъ костей палатку, гдѣ и расположился на ночлегъ. Замѣтивъ въ полѣ палатку, Ростомъ подъѣхалъ къ ней и, не видя на пріѣзжемъ богатырѣ своихъ примѣтъ, вызываетъ его на поединокъ. Въ первой схваткѣ Ростомъ всадилъ Зураба въ землю до колѣнъ, а Зурабъ Ростома до спины. По обычею богатырей поединовъ долженъ былъ возобновиться на второй и на третій день. Оставшись побѣжденнымъ вторично, Ростомъ замыслилъ хитростью убить пріѣзжаго богатыря. Онъ заказалъ кузнецу два копья и спряталъ ихъ въ своихъ поговицахъ. Когда въ третьей схваткѣ Зурабъ повалилъ его, Ростомъ лежа на землѣ, всадилъ оба копья ему въ животъ. Умирая Зурабъ проклинаетъ своего убійцу и грозитъ ему мщеніемъ Ростома, своего славнаго отца: „взойдешь ли ты, говоритъ онъ на скалу, Ростомъ обратится туромъ и догонить тебя; пустишься ли въ море, онъ поплыветъ за тобою форелью; взойдешь ли въ землю, онъ обратится въ крысу и не оставитъ мою смерть безъ отмщенья“. Пораженный горемъ, Ростомъ разспрашиваетъ сына, и тотъ объясняетъ, почему онъ скрылъ свои примѣты. Ростомъ старается излѣчить раны сына, но напрасно: Зурабъ уже похолодѣлъ. Тогда въ отчаяніи отецъ обращается съ молитвою кЪ властителю міра и даетъ обѣтъ 12 лѣтъ просидѣть въ ямѣ, не видя солнца, если воскреснетъ Зурабъ. Выкопавъ затѣмъ яму въ 12 саженъ глубины, онъ сходитъ въ нее съ трупомъ сына и сидитъ въ ней безъ пищи и питья. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ подзываетъ къ ямѣ дьякона царя Кекевоза и посылаетъ его просить у царя для Зураба воды, воскрешающей мертвыхъ Коварный царь даетъ дьякону чашу воды, но приказываетъ ему, подходя съ нею къ Ростому, нарочно оступиться и пролить воду: иначе, говоритъ онъ, „Ростомъ съ такимъ сыномъ-богатыремъ отниметъ у насъ царство“. Дьяконъ исполнилъ приказаніе царя, но Ростомъ, разгадавъ ихъ хитрость, посылаетъ изъ ямы угрозы Дьякону и царю. (Ср. „Сванетскія сказки“, стр. 102—116). Десять лѣтъ уже сидитъ Ростомъ въ ямѣ. Борода отросла у него до ногъ. Онъ продѣлъ волосы бороды между пальцами Зураба, сдѣлалъ такимъ образомъ, чіанури“ (скрипку) и наигрываетъ на ней цечальные мотивы, воспѣвая несчастное убійство сына. Между тѣмъ дэви и кабаны наводнили царство Кекевоза. Братья Ростома-Гиви и Гургенъ неспособны были защитить страну, племянникъ, Бежанъ, былъ совсѣмъ молодъ. Кекевозъ просить Гиви послать сына его Бежана противъ враговъ. Гиви исполняетъ просьбу царя и посылаетъ Бежана, давъ ему въ руководители его дядею Гургена. (Далѣе въ сванетскомъ сказаніи слѣдуетъ описаніе похожденій Бежана, которыя мы разсмотримъ позже). Послѣ того, какъ Бежанъ былъ заключенъ царемъ Афросіабомъ въ яму, Кекевозъ возлагаеть всю надежду на одного Ростома и посылаетъ къ нему дьякона съ мольбой о помощи. Дьяконъ, наступивъ на камень, закрывавшій яму Ростома, кричить ему грознымъ голосомъ: „встань, старикашка, безъ тебя дэви и кабаны разорили насъ!" Ростомъ, выведенный изъ себя этой дерзостью, бросаетъ трупъ Зураба, въ которомъ уже начинали показываться признаки жизни, выходитъ изъ ямы и приказываетъ дьявону достать дратву и осла, навьюченнаго пулями. Дьяконъ исполняетъ приказаніе. Тогда Ростомъ сбрилъ ему бороду и положилъ его подъ осла и сказалъ: если несправедливо поступилъ со мною дьяконъ, то я разсѣку однимъ ударомъ осла, навьюнченнаго пулями, и дьякона, чрезъ котораго я второй разъ убилъ сына“. Дѣйствительно, однимъ ударомъ онъ разсѣкъ осла и дьякона и всадилъ мечъ въ землю на 12 саженъ. Затѣмъ онъ идетъ къ царю. Кевевозъ съ двумя сыновьями выходить на встрѣчу, но Ростомъ, помня его коварство, раздавилъ царевичамъ головы, чтобы и Кекевозъ почувствовалъ, какъ тяжело потерять сына. Пшавская версія о Ростомѣ 63). Однажды богатырь Ростомъ увидѣлъ высокую скалу, съ вершины которой капала кровь. Онъ приставилъ въ скалѣ чинаръ, взобрался на вершину и нашелъ тамъ исполинскаго чернаго араба. Великанъ сидѣлъ, всадивъ въ землю между колѣнами кинжалъ, и когда начиналъ дремать, ударялся лбомъ объ остріе кинжала и тотчасъ просыпался. Ростомъ спросилъ его: „братецъ, зачѣмъ ты такъ дѣлаешь?" Арабъ открылъ глаза и говоритъ: „счастье твое, что ты назвалъ меня братомъ, а то ты пострадалъ бы". Затѣмъ онъ объяснилъ Ростому, что онъ подстерегаетъ краснаго араба, который поднимется съ чудной красавицей съ востока изъ Краснаго моря и пройдетъ e мимо скалы. Черный арабъ будетъ биться съ краснымъ изъ-за красавицы 53) „Иверія" 1889, 82, и потому подстерегаетъ его, боясь заснуть. Ростомъ предложилъ черному арабу уснуть, обѣщаясь караулить и во-время разбудить его. „Ты меня не разбудешь, — сказалъ ему черный арабъ, — если не ударишь меня кинжаломъ въ босую ногу“. Такъ и сдѣлалъ Ростомъ, когда вскорѣ затѣмъ красный арабъ разлилъ свѣтъ на востокѣ. Ростомъ пожелалъ помочь черному арабу въ борьбѣ съ краснымъ. Черный приказалъ ему вырыть яму и сидѣть въ ней во время борьбы, укрывшись такимъ образомъ отъ ужаснаго вѣтра, который поднимался отъ ногъ борцевъ. Если красный арабъ начнетъ осиливать, пусть Ростомъ выйдетъ изъ ямы и крикнетъ; тогда красный потеряетъ бодрость. Ростомъ исполнилъ все это, и черный арабъ отбилъ у краснаго красавицу, а Ростомъ оставался у побѣдителя въ качествѣ слуги. Это безславное положеніе стало ему наконецъ невыносимо, и опъ задумалъ убить великана. Подвравшись къ нему во время сна, онъ пытается отрубить ему голову его же кинжаломъ, но не можетъ даже поднять оружіе великана. Тогда опъ своимъ кинжаломъ отрубилъ арабу обѣ ноги. Великанъ приподнялся и бросилъ свои отрубленныя ноги такъ сильно, что деревья съ корнями взлетѣли вверхъ. Затѣмъ Ростомъ напалъ на искалѣченнаго араба, убилъ его и хотѣлъ взять съ собою красавицу! Но она убѣжала отъ него и крикнула: „не можетъ быть моимъ мужемъ тотъ, кто измѣной и коварствомъ убилъ араба, а не лицомъ къ лицу, какъ подобаетъ герою“. Ростомъ не могъ пустить стрѣлу въ убѣгающую красавицу, такъ какъ герой не можетъ поднять руку на женщину; но онъ взобрался на гору, крикнулъ такимъ громкимъ голосомъ, что красавица упала, и онъ овладѣлъ ею. Покидая красавицу, Ростомъ даеть ей особый знакъ и велить ей пришить его къ одеждѣ будущаго сына, когда онъ выростетъ и задумаетъ искать отца. Самъ Ростомъ возненавидѣлъ съ этихъ поръ всѣхъ женщинъ и черный цеѣтъ. Зурабъ - такъ назвала красавица сына—былъ такъ силенъ, что еще 6-ти мѣсяцевъ отъ роду, сжимая альчики въ рукѣ, обращалъ ихъ въ порошокъ. Однажды одинъ обиженный имъ мальчикъ сказалъ ему: если ты ужъ такъ силенъ, то отыщи своего пропавшаго отца 54)“. По настоянію Зураба, мать разсказала ему объ отцѣ, и онъ отправился его разыскивать. Чтобы испытать сына, какъ онъ встрѣтить врага, мать одѣлась въ мужское платье, вооружилась и въ видѣ всадника подскакала на пути къ Зурабу, требуя, чтобъ онъ отдалъ ей оружіе. 54) Предложеніе такое дается и Амирану: отыскать глаза отца Ямана или дядей, взятыхъ въ плѣнъ дэвами. Зурабъ ударил копьемъ въ лошадь всадника, шапка съ него упала, и разсыпались женскіе волоса, по которымъ Зурабъ узналъ свою мать. Послѣдняя, довольная мужествомъ сына, благословила его въ дальнѣйшій путь и вернулась домой. Зурабъ прибылъ въ какой то городъ. Здѣсь одинъ старикъ по „знаку“ призналъ въ немъ сына Ростома и, опасаясь, что отецъ съ сыномъ будуть причинять городу еще больше несчастій, сталъ издѣваться надъ знакомъ Зураба, говоря, что съ нимъ онъ похожъ на женщину. Зурабъ спряталъ знакъ за пазуху. Старикъ разсказалъ въ въ городѣ о пріѣздѣ Зураба и, по его совѣту, горожане отправляются просить Ростома сразиться съ пріѣзжимъ богатыремъ. Ростомъ идетъ въ дому, гдѣ остановился Зурабъ, и смотритъ на богатыря чрезъ окно въ крышѣ. Зурабъ подзываетъ его къ двери, но Ростомъ не входитъ и отвѣчаетъ, что завтра они будутъ биться. Въ первой схваткѣ осилиль Зурабъ. Ростомъ прекратилъ бой. Ночью онъ отточилъ ножъ и утромъ вызвалъ Зураба на вторичный поединокъ. Но Зурабъ снова повалилъ стараго богатыря. Тогда, лежа на землѣ, Ростомъ вонзаетъ неожиданно ножъ въ Зураба. Юноша, смертельно раненый, угрожаетъ противнику местью своего отца. Пораженный его словами, Ростомъ требують „знака“ и Зурабъ, умирая, указываетъ себѣ за пазуху. Въ надеждѣ воскресить сына, Ростомъ посылаетъ къ кузнецу Кевзу Маханадзе за „живой" водой. Маханадзе былъ врагъ Ростома и не желалъ воскрешенія его сына, но все же послалъ воды съ дьякономъ, которому велѣлъ, приблизившись къ Ростому, споткнуться и пролить воду. Въ отомщеніе за это Ростомъ прибѣжалъ къ Кевзу Махападзе и убилъ двухъ его сыновей, а самъ бросился въ море, но не могъ утонуть и все плавалъ на поверхности. Городъ обѣщалъ крупную награду тому, кто выманить Ростома на берегъ. Одинъ старикъ берется за это предпріятіе съ условіемъ, чтобъ его кормили на общественный счетъ, пока онъ живъ, и похоронили, когда умретъ. Онъ идеть на море и начинаетъ полоскать въ водѣ черную шерсть. Ростомъ не вытерпѣлъ и подошелъ къ старику: „безумецъ, развѣ можетъ воронъ побѣлѣть, хотя бы безъ конца мыть его пескомъ!" Старикъ отвѣтилъ: ,а кто когда-либо воскресилъ слезами умершаго?" Ростомъ вышелъ на берег и остался на землѣ, проклиная свою несчастную судьбу. Все начало приведенной сказки едва ли принадлежитъ къ ирансвимъ сказаніямъ о Рустемѣ и противорѣчить характеру героя Лицо, служащее у чернаго араба, затѣмъ убивающее его коварнымъ образомъ и отвергаемое красавицей, конечно, не имѣетъ ничего общаго съ эпическимъ Ростомомъ. Въ пшавскомъ сказаніи скомкано и спу |